Женщна в клетке, или Так продолжаться не может - Страница 64

Мол, слышала про «Макдональдс», хочу там побывать, и все. А для этого в саму Казань надобно ехать. Я ей объясняю, что я в том «Макдональдсе» был и ничего вкусного там не нашел. Булок сухих наелся, и все. Меня потом изжога мучила целую неделю. Да и толстеют от этой ихней пищи. А она у меня и так женщина добротная. У нее всего и везде много, но и это на нее не подействовало. Мол, хочу «Макдональдс» и все. Мне деваться было некуда. Пришлось ее везти в Казань. Так я на нее за одну поездку почти всю пенсию потратил. Она платье нарядное надела. А как приехали в Казань, она сразу стала у меня букет требовать. Я ей говорю, что если бы я знал, что ей букет нужен, то у себя на участке бы пионов или гладиолусов нарвал, а она заявила, что ей не нужен букет с участка. Она захотела розы в праздничной упаковке. Я как цену букета услышал, так валидол сразу себе под язык сунул. И все же пришлось покупать. А в этом чертовом «Макдональдсе» она вообще обезумела. Говорит, хочу и то попробовать, и то. А сколько с собой набрала! Это же целая хозяйственная сумка. Я ей объяснял, что эти булки холодные уже невкусные, а она: мол, ничего, на печи Разогреем. А на остановке еще к ларьку подошла и стала пальцем в сникерсы, марсы и жвачки всякие тыкать. Я думал, что уж после этого раза мы с ней точно сойдемся, а она нет, только ночь, зараза, мне подарила, и все тут, а утром выставила. Со списком.

— Каким списком?

— На следующий раз. Как только я захочу к ней прийти, то чтобы этот список продуктов ей принес. Ох, Валентина, всю душу она мне вымотала. Как дорого она мне обходится, и бросить я ее не могу. Люба она мне. Ой, как люба. Я ведь на это преступление ради нее пошел.

— И на что ты рассчитывал?

— На то, чтобы француз в свой Париж звонил и требовал, чтобы кто-нибудь оттуда вылетел и деньги ему привез. Он сначала наотрез отказывался, а вот совсем недавно все-таки согласился и жене позвонил.

— А она?

— Там трубку никто не взял. Ни дома, ни на работе. Он тогда родственнику позвонил и сказал, чтобы он деньги сюда передал.

Дед встал на колени, схватил Вальку за коленки и заголосил:

— Валя, если можешь, прости. Все из-за этой Матрены. Из-за нее, окаянной, я на преступление пошел. Я уже и сам потом пожалел, что этого француза украл на пьяную голову, но деваться уже некуда было. Думал, если ему денег не передадут, то шлепну его, чтобы никто не знал, погружу в повозку и отвезу к реке, а там сброшу. Я боялся, что ты прознаешь или кто из ребят. Валя, не говори ребятам! Я тебя прошу! Ведь я твоей покойной тетке жизнь спас. Я ее из реки вытащил, когда она тонула. Искусственное дыхание ей сделал. Да если бы не я, то она бы еще раньше умерла. Валя, вспомни все хорошее. Не губи меня! Не губи!

— Дед, встань с колен, — властно приказала Валентина и закурила сигарету. — Томка, мы вовремя. Успели до того, пока Матвей твоего француза в повозку не погрузил и в воду не скинул. Маловероятно, что за него даже цент получить можно. На счету пусто, да и наличку вряд ли бы кто передал. Видно, там, у себя на родине, его не очень-то жалуют.

Но я не слышала, о чем говорит Валентина. Я вообще ничего не слышала. И плохо соображала, но то, что в этой страшной игре удалось уцелеть и мне, и Жану, я знала твердо. И совершенно не хотелось думать о том, что было бы, если бы я случайно не встретила Валентину. Господи, что бы было…

— Дед, где Жан? — глухо спросила я и, подойдя к нему вплотную, с трудом сдержала себя от того, чтобы не двинуть ему по физиономии.

— В подвале, — испуганно ответил он.

— Показывай! — скомандовала Валентина и толкнула деда к двери.

Как только мы вошли в сарай, дед сразу нагнулся, потянул за лежащее на полу кольцо и откинул люк.

— Вот где узников держать надо было, — присвистнула Валентина. — Не у меня, а у тебя. Вот это система. Захочешь, не найдешь.

Увидев лестницу, ведущую вниз, Валентина толкнула деда вперед и пригрозила:

— Пойдешь первый. И смотри мне, без глупостей.

— Валюта, да ты чего? Мы же с тобой столько лет друг друга знаем.

— И не говори! Столько лет друг друга знаем, а все узнать не можем, воришка.

— Валя, да воровать — это одно, а плохого я тебе никогда не сделаю.

— После того как ты француза уволок, я уже ничего не знаю. А то сейчас спустимся вниз, ты крышку люка сверху закроешь и оставишь нас с Томкой здесь помирать. А потом, когда мы тут все сдохнем с голоду, всех троих на свою повозку положишь и повезешь в реку скидывать.

— Валюша, что ж я, ирод какой, что ли? Что ж ты из меня маньяка-то делаешь?! Я просто хотел денег заработать, чтобы Матрена со мной сошлась.

Я заглянула вниз и ничего, кроме темноты, не увидела. Затем подняла голову и посмотрела на деда вопросительно:

— Там же ничего не видно. Как мы будем спускаться? Разобьемся тут, к чертовой матери.

— У меня фонарик есть.

Дед пошел первым, я посмотрела на Валентину и кивнула ей головой:

— Иди, что не идешь?

— Боишься второй идти? До сих пор мне не доверяешь, — ухмыльнулась моя соседка.

— Я тебе доверяю, — сказала я и в доказательство своих слов на свой страх и риск стала спускаться второй.

— Спасибо за доверие, — удовлетворенно произнесла Валентина и принялась спускаться за мной.

Как только мы все спустились вниз, дед посветил фонариком, и от увиденного я чуть не упала в обморок. Жан лежал на сыром полу ничком и не шевелился. Неподалеку от него сидела толстая крыса и облизывала усы.

— Мамочки, крыса! — громко крикнула я и завизжала, как сирена.

Крыса моментально среагировала на мой крик и ретировалась.